«Другой театр - это исключено. В этом вопросе я очень радикален.»

«Если говорить про масштабы мои и Малого драматического театра, то они абсолютно не соизмеримы и не соизмеримы в пользу Малого драматического театра. Общеизвестно, что это один из самых лучших театров мира. А его руководитель Лев Абрамович Додин – один из самых значительных режиссеров нашего времени. Мой учитель. Поэтому работать под его началом и быть в штате Театра – это привилегия, большое счастье для артиста. За эту работу я держусь руками и ногами.

Театр нужен артисту, потому что это совершенно другой в отличии от кино мир – другая энергетика, другая атмосфера – все происходит здесь и сейчас. Нужно перед несколькими сотнями зрителей за три часа одного вечера рассказать, например, историю целой жизни – это потрясающее чувство. Это, своего рода наркотик, с которым очень сложно расстаться. »

«Поразил ли меня талант Данилы при первой нашей встрече? Не думаю... Эта наша первая встреча состоялась в далеком 2002 году здесь, в СПбГАТИ , куда Данила попал в качестве абитуриента, как и вы, на мой курс (курс актерско-режиссерского мастерства Л.А.Додина). Поразил меня не его талант, хотя таковой безусловно имелся, а фантастическая наглость. Но это была наглость настолько заразительная, наивная, по-юношески задорная. Я люблю наглость подобного рода. Она двигает артиста вперед, заставляет расти над собой и над другими. И в конце концов, именно такая наглость перерастает в здоровые профессиональные амбиции. Я помню, как подумал, что мне будет интересно с этим работать. И тут же услышал, как Валерий Николаевич (В.Н. Галендеев - профессор СПбГАТИ, преподаватель сценической речи) произнес: "Хм, какой материал! Немного шепелявит, но тем интересней будет с ним работать." Так мы и работаем уже без малого 11 лет. С тех пор Данила не раз поражал меня и своим талантом, и фантастической работоспособностью, и актерской выносливостью. Своей храбростью пробовать что-то новое, принимать это новое, пропускать через себя. Без этого качества невозможно состояться в нашей профессии, ни одному по-настоящему большому артисту это не удалось. Данила обладает обостренным чувством справедливости и удивительной интеллигентностью и порядочностью. Такое не приобретешь с годами, не наработаешь: с этим надо родиться. Он чрезвычайно требователен к себе и к другим, но главное - к себе! Я многому научился у него в этом плане. Что я люблю в нем больше всего? У него всегда горят глаза! Это заразительно! Ему всегда интересно дело, которым он занимается, и это становится интересно всем вокруг него!»

«Впервые я увидел Льва Абрамовича на вступительных экзаменах. Мы сидели в аудитории и ждали, он должен был вот-вот появиться. Я тогда театральными познаниями, мягко говоря, не блистал: в Малый драматический моя нога ни разу не ступала и я, естественно, понятия не имел, как выглядит его художественный руководитель. Стоило какому-нибудь мужчине появиться в дверях, я тут же оборачивался к сидевшему рядом Ване Николаеву, моему будущему сокурснику и другу, и спрашивал: «Это он?» Всякий раз ошибался. Когда он наконец вошел, я Ваню не побеспокоил, и так все понял. Помните, в фильме «День независимости» космический корабль медленно опускается на землю и никто из землян не спрашивает: «Простите, это что такое? Космическиий корабль?» Они молча и завороженно за ним наблюдают. Вот и я так же. Входит он — и эта картина до сих пор у меня перед глазами, она со мной навсегда. Лев Абрамович — непредсказуемый в лучшем смысле этого слова человек, он меня постоянно удивляет: суждениями, поступками, решениями, возникающими на репетициях. Иногда это даже ввергает меня в уныние: ну почему я сам не такой яркий, парадоксальныий и неожиданный? Когда наш театр принял к постановке «Коварство и любовь», я честно одолел эту пьесу Шиллера и был абсолютно убежден, что даже если она и великая, то все равно невероятно многословная, трескучая, старомодная и современным зрителям, включая меня, неинтересная. Рискнул поделиться своими соображениями с Львом Абрамовичем. «Давайте не будем торопиться с выводами, — ответил он, терпеливо выслушав мою тираду. — Для начала просто попробуем». Уже через две репетиции я искренне просил у него прощения за собственную глупость. Сейчас это один из моих любимых спектаклей и, как мне кажется, один из самых современных в нашем театре. Влияние моего учителя на меня не просто обширное, а, я бы сказал, тотальное, его помощь мне — тоже. Не могу выделить в своей жизни какие-то особые участки его воздействия: предположим, театр, или театр и кино, или театр, кино и еще что-то. Он вошел в мою жизнь, не только профессиональную, и изменил ее. Его уроки помогли мне понять важные вещи, и я знаю, что еще не раз помогут. Именно это, надеюсь, дает мне счастливое право считать Льва Абрамовича Додина своим учителем.»