Режиссеры Александр Вартанов и Кирилл Михановский не пошли вслед за Мирзоевым. Да и трудно представить себе сегодняшнего юношу, возглашающего без иронии: «Ангел, умрем! Бедный, я должен остерегаться от блаженства — я должен отдалять его всеми силами… Я не смею пасть к вашим ногам…» Но и сама хрестоматийная фабула на диво цепко портретирует нынешние социальные и психологические отношения, а насыщенная живыми подробностями «дворянская история» провоцирует на нелицеприятный диалог с современностью.

Итак, генерал Кирилл Петрович Троекуров, барин-самодур, подмявший под себя большую область вместе с судьями и правоохранителями, живет в поместье, отстроенном срочниками, на широкую ногу. Лошади, псарня, вечеринки с цыганами и губернатором на десерт. С полковником в отставке Дубровским дружат еще с поры совместной службы в Афгане.

После внезапной ссоры Троекуров отбирает у товарища Кистенёвку, в которой Дубровский-старший отстраивает ферму. Здесь будет коттеджный поселок с яхт-клубом. Малая родина одних легким росчерком подкупленных крючкотворов превращается в коммерческий проект для других. ОМОН, присланный беспредельщиками судьями, гонит людей на улицу…

Владимир Дубровский (Данила Козловский) — процветающий юрист, белый воротничок не может остаться в стороне. Экранная Маша (Клавдия Коршунова) старше книжной. Выпускница британского колледжа мается от хандры в провинциальной дыре, упрекаемая папашей в лондонском либерализме.

Вместо пожилого изнуренного излишествами князя Верейского — скользкий молодой махинатор из «Росприроднадзора» Ганев (Игорь Гордин). Он домогается руки и наследных капиталов «заграничной штучки» Маши, пользуясь связями с властью. Поначалу все ладно пристрачивается. И сценарные вольности (авторы Константин Чернозатонский и Михаил Брашинский) не выпирают из фильма. Напротив, не без горькой иронии подчеркивают: страна танцует на тех же самых вилах, что и почти 200 лет назад. А дураки с дорогами — наименьшее из зол. «В России не бывает без крови», — подобные фразы, кажется, вползли в сценарий из вчерашней газеты. Подьячие, судьи, полиция в едином верноподданническом раболепии не знают пределов, справедливость приходится отстаивать неправедными методами, терпилы оборачиваются бунтарями. Примороженное российское пространство успешно сохраняет свою непеременчивость.

И авторы, рассказывающие хрестоматийную историю на новый лад, в своем рискованном путешествии перенастраивают оптику и регистр звучания, но не меняют сущностных понятий. На первый план выходят «обстоятельств места действия», где рулит нечистоплотный бизнес и право сильнейшего (давно пора перефразировать популярный на рубеже веков девиз балабановского «Брата»: «Правда в силе!»)

Кино спорное, но живое. Интересное по цвету (интенсивная в начале палитра к финалу остужается). Актеры хорошие. Особенно Юрий Цурилло. Его Троекуров, олигарх-эпикуреец, устраивающий балы и охоты, постреливающий в бутылки с вином, — многоплановый крупнокалиберный харизматик, нежный и жестокий одновременно. Дубровский Данилы Козловского, получив отличное образование, вынужден барахтаться в мутном бульоне дикой капиталистической действительности.

Лишенные цинизма романтики в нашем пейзаже смотрятся инородными телами, и потому выглядят заранее проигравшими. Завязка и экспозиция убедительны и динамичны. Камера изобретательна…

Кажется интересной идея вплести нить пушкинского сюжета в контекст современной России, обнаружив в универсальном тексте знакомой истории точки силы, не ослабевающие во времени и пространстве. Дело же не в том, что Дубровский расправляется с обидчиками компьютерной программой, вычисляя номера их заграничных счетов, не в спецназе с собаками и снайперами, расстреливающими бунтовщиков, — а в общем ощущении душности, невозможности хоть что-нибудь существенно изменить. Ну кроме дорог, разумеется. И еще одна из важных тем незаконченного пушкинского романа также пришлась впору дню сегодняшнему. Блестяще образованный благонравный молодой человек вынужден стать благородным разбойником — вот она нескончаемая трагедия русского общества.

В первой трети XIX века в России сформировалось новое поколение, но просвещенность и прогрессивность этих молодых людей оказались совершенно невостребованными страной, не менявшей своего уклада. Все это было, было… Поэтому авторы фильма и подчеркивают отдельность, инопланетность Маши и Дубровского от жирующей массовки. Любопытно, как сама действительность порой нагоняет прозорливое кино. Я даже не про снайперов — лучший из способов решения хронических «проблем» — на экране и в реальности.

В канун премьеры фильма в Москве массово вязали вышедших поддержать обвиняемых по «болотному делу». В «Фейсбуке» появилась фотография: спецназ волочит по земле Евгения Гиндилиса, продюсера фильма «Дубровский». А ведь ему на сцену «Октября» выходить, многочисленную группу представлять. Ну да, признаемся, авторы осовремененной киноверсии находятся в заведомо проигрышной позиции. Все чаще адаптация классики к современности (тем более сакральной прозы Пушкина!) вызывает реакцию, подобную той, что льет из брандспойта Киселев на РТР, обрушивая на «выскочек», театральных режиссёров вроде Серебренникова, Богомолова и Чернякова, обвинения в варварстве и циничном издевательстве.

Всего лишь еще один признак ужесточения системы, в которой получают право голоса провокатор-телевизор и истерически настроенные «православные активисты». В этой не совершенной и не уверенной, но по интонации своей точной картине есть важный кадр. Юродивый, посыльный Дубровского, оставшись в одиночестве посреди бела поля, кивает головой ритму в наушниках. К чему ему копеечку просить — рядом из кейса разлетаются по ветру бумажки-евро. Такая вот метафора морозоустойчивой страны березовых ситцев.