В кинотеатре "Октябрь" состоялась премьера фильма "ДухLess", снятого по роману Сергея Минаева. Главную роль в фильме сыграл Данила Козловский. Он играет Шекспира, Шиллера и Мюссе. Снимается в фильмах ведущих российских кинорежиссеров. Является актером одного из лучших театров мира - Малого драматического театра (театра Европы). К своим двадцати семи годам он добился всего, о чем только может мечтать актер его возраста. Но, конечно, Данила Козловский мечтает о большем.

Приглашение к менуэту
Данила родом из Москвы. Не питерский. Кроме него в семье еще два брата. Родители рано развелись. Но мама вскоре вышла замуж. Его звали Сережа. У него была красивая седина, которая ему очень шла. И красный шарф, который он носил, забрасывая один конец за плечо, как настоящий парижанин. Собственно, это ему принадлежала светлая идея определить двух старших братьев Козловских в морской кадетский корпус в Петербурге. Дома оставлять всех троих вместе было невозможно. Каждый день случались разные ужасы, чреватые депортацией в детскую колонию или, не дай Бог, тюремным сроком. "Ну, пусть уж лучше будет кадетом!" - со вздохом решила мама на семейном совете.

Но просто так туда не брали. Надо было быть или круглым сиротой, или сыном военнослужащего. Ни тем ни другим Данила не был. Отчим прошелся по кабинетам, поговорил с кем надо и выяснил, что воспитанники кадетского корпуса остро нуждаются в кроссовках. В общем, день, когда Данилу везли поступать в корпус, остался в памяти прежде всего нестерпимым химическим запахом от ста пятидесяти пар новеньких кроссовок Nike, которыми под завязку был забит Сережин "лендровер". В результате их с братом взяли, но брат пробыл полгода. Ему там сильно не понравилось. Данила тоже, в общем, был не в восторге. Но ему было стыдно быть вот так позорно отчисленным или уйти самому. Он не из тех, кто оставляет поле битвы. Поэтому решил держаться до последнего. И он продержался. И даже получил что-то вроде диплома с отличием.

Я спрашиваю, была ли у них дедовщина. Была. Например, учащиеся старших классов заставляли салаг-новичков сидеть не шелохнувшись на тесно составленных кроватях, так, чтобы было удобнее "расстреливать" их мячом. Неспешно делались ставки, заключались пари, кто в какую часть тела попадет с первого раза, а кто - со второго. Четкий удар со всего размаху по мячу, и он летит тебе прямо в лицо. Ты даже зажмуриться не успеваешь. Этот опыт Даниле потом пригодится в "Гарпастуме" - его дебютном фильме про первых профессиональных футболистов начала прошлого века. Там мяч летал по съемочной площадке как шаровая молния, заряжая всех каким-то сумасшедшим электричеством игры и счастья. А тут это было похоже на пытку. Впрочем, длилась она недолго. Тех ребят довольно быстро отчислили. И вообще Данила так устроен, что предпочитает помнить только хорошее. А что было хорошего?

Как ни странно, больше всего запомнились долгие часы ожидания в воскресный день, когда он уже с утра со своим рюкзаком сидел в проходной и ждал маму с Сережей, которые должны были его забрать в увольнительную. И уже за полкилометра он научился различать приближающийся Сережин красный шарф как символ долгожданного освобождения. А дальше сплошное ликование и свобода - Марсово поле, кафе "Север", кино "Титаник", мороженое до отвала. Жизнь!

Нет, он не жалуется. И то, что эти шесть лет ему пришлось провести вдали от дома, дало ему очень многое. Например, он хорошо усвоил смысл слова "надо". Научился идеально заправлять кровать и следить, чтобы башмаки были всегда начищены до блеска. Всегда приходить за пять минут до назначенного времени. Если надо, он готов поселиться в "Сапсане", как это было в прошлом году, когда шли съемки "Легенды" и ему надо было постоянно курсировать между Москвой и Питером, где никто ради него не собирался отменять спектакли и репетиции. Здесь, в Париже, он показал мне, как научился спать, надвинув капюшон на лоб и спрятав лицо в скрещенные локти. И так не день, не два - недели, месяцы! В нем чувствуется военная косточка. Выправка корнета, рвущегося в свой первый бой. И умудренность бывалого бойца, знающего, как выжить в окопных условиях. Это все кадетский корпус! Но не только - какая-то внутренняя стойкость, надежная психологическая основательность, которой не было у его предшественников. При этом казарменная муштра не ожесточила, не озлобила его. "Для тебя я все такой же нежный". Не могу забыть его глаза, полные слез, когда я рассказывал ему о последних днях Одри Хепберн и как ее сын Шон ходил на сельское кладбище покупать место для ее могилы. Надо обладать очень добрым сердцем и очень натренированным актерским воображением, чтобы в одну секунду все это себе представить, прожить, пережить, но в последний момент сдержаться, чтобы не расплакаться прямо посреди фонтанов Петергофа, куда мы забрели, потому что он там никогда раньше не был. Хотя, казалось бы, что он Гекубе? Что ему Гекуба?

И эта его способность мгновенно загораться, влюбляться, осыпать всех подарками, раздаривать все свои цветы, полученные после спектакля, актрисам и костюмершам, эта постоянная ненасытность, неиссякаемость какой-то душевной растраты делает его особенно уязвимым. Так нельзя, говорю я ему, не торопись, не спеши раздавать все, побереги себя! Не слышит. Опять куда-то несется, какие-то новые проекты: кино, театр, экспедиции, гастроли. "Мне уже двадцать три, еще ничего не сделано", "Мне уже двадцать семь, я ничего толком не успел" - эту песню я слышу в его исполнении более или менее регулярно. Хотя мало кто из актеров его поколения может похвастаться такой фильмографией и такими ролями в театре. И в каком театре!

В актеры он хотел всегда. И даже особых сомнений не было, куда идти. Конечно, на актерский! Мама, сама актриса по образованию, провела тщательный мониторинг театральных училищ Москвы и Петербурга и выяснила, что идти надо к Льву Додину. Он как раз в тот год набирал свой актерско-режиссерский курс в ЛГИТМиКе. С деньгами было туго. Красный шарф больше уже не маячил вдали: Сережа скоропостижно скончался. Совсем молодой. Мама сдала московскую квартиру и переехала в Питер, чтобы помочь сыну сдать экзамены. Данила без сучка и задоринки прошел отборочные туры. Но перед решающим экзаменом чуть не сорвался. Дело в том, что руководитель параллельного курса ему пообещал у себя место. Синица была в кармане. Но журавль в лице седобородого Льва Абрамовича Додина хранил неприступное молчание и не гарантировал ровным счетом ничего. И даже мама, измученная многочасовыми разговорами, куда ему поступать, не выдержала и расплакалась: "Я не знаю, сынок! Решай сам".

И он решил: документы сдал на конкурс к Додину. Это была уже судьба.

- Ты помнишь свой вступительный экзамен?

- Как будто это было вчера.

- Что ты читал?

- Из прозы - рассказ Юрия Казакова "Во сне ты горько плакал". А стихи - Ролана Быкова. Совершенно неизвестные. И даже, может быть, вполне любительские, зато их, кроме меня, никому бы в голову не пришло читать. Там были такие строчки: "Никто нас, кроме смерти, не сможет победить".

- Что было самым трудным?

- Танец. Нет, я был готов, что меня попросят станцевать. Даже свой гюйс (Съемный морской воротник. - Прим. С.Н.) захватил, чтобы уж рвануть "яблочко" по всей форме, со всеми коленцами, как полагается. Ребята из моей десятки, сидевшие на экзамене, даже похлопали. Ну, я и спрашиваю Льва Абрамовича: "Может, еще что-нибудь?" А Додин так грустно, глядя на меня: "А вы танец менуэт знаете?"

- Э-м-мануэл? - переспрашиваю я.

- Нет, менуэт, - поправляет он.

Ребята хихикают. Я не растерялся. "Знаю", - говорю. А душа в пятки ушла, что же я сейчас буду делать? "Тогда пригласите кого-нибудь из девочек". На ватных ногах подхожу к Лизе Боярской (я еще не знал ни как ее зовут, ни чья она дочь). А она по моему лицу уже все поняла и шепотом говорит: "Повторяй за мной". Я, конечно, как полный дебил, перво-наперво повторил дамский поклон, книксен. Слышу, ребята ржут. Но мне не до них, главное - перед Додиным не осрамиться. Но все остальное я сделал более или менее правильно. Спасибо Лизе.

Три фотосессии
Это наша третья съемка с Данилой. Впервые я увидел его в "Гарпастуме" и подумал: какое лицо! А потом подоспела премьера "Лира", где он играл Эдгара, и сразу бросилось в глаза смутное сходство с покойным Осипчуком. Та же темноволосая масть, та же редкая романтическая порода: взгляд, пластика, голос. Но сходство на самом деле оказалось мимолетным и поверхностным. Уже в "Лире" было понятно, что Козловский другой. Нет в нем ни внутреннего смятения, ни страха перед жизнью. Кадетский корпус заложил правильную основу, не давая отклониться от курса в сторону разных бездн и опасных соблазнов. Осипчук был идеальным братом Алешей (весь Ленинград съезжался посмотреть на него в дипломном спектакле ЛГИТМиКа), а Данила мог бы стать замечательным Митенькой Карамазовым с его загулом, страстями, отчаяньем, случись такому чуду, чтобы играть им вместе. Но братья - вот что важно!

Неслучайно, когда после "Лира" Додин возобновил свой давний спектакль "Повелитель мух" по роману Голдинга, Козловскому достался не злодей Джек - последняя роль Осипчука, а Ральф - главный герой мушиного воинства. И в этом назначении угадывался какой-то незавершенный спор о том, каким должен быть новый герой МДТ, суеверное желание оградить молодого актера от рискованных сравнений и одновременно повелительный жест хозяина театра: представление продолжается, show must go on! Извечный закон, по которому живет любой театр, если он хочет оставаться живым.


Сразу после "Лира" я попросил легендарного фотографа Валерия Федоровича Плотникова снять его и Лизу Боярскую для журнала Madame Figaro. Получилось довольно мило: Лиза с неприступным лицом стоит подбоченясь в белом кринолине Гонерильи, а из-под атласной юбки вылезает бедный Эдгар - Данила. Самая красивая пара 2007 года.

Потом была еще одна фотосъемка - уже для Сitizen K - со знаменитой Шарлоттой Рэмплинг. Я послал на выбор фотографии нескольких молодых русских актеров, и redacteur artistique, привередливый и капризный Капофф, ткнул пальцем в плотниковский снимок Данилы: "Берем его". Данила прилетел в Париж со своей будущей женой Уршулой Малкой, тоже актрисой МДТ, с которой они вместе составили отличный дуэт в преддипломной "Варшавской мелодии". Легко можно было предвидеть, что появление хорошенькой польки на съемочной площадке не обрадует Рэмплинг, как, впрочем, присутствие любой женщины моложе ее. Но она держалась молодцом. Ее погасшее и холодное, как осенние заморозки, лицо не выражало ни тени раздражения. Напротив, вдруг на мгновенье вспыхнуло что-то похожее на любопытство. Что за пара? Кто этот русский? Актер? Хороший? А кто она? Почему полька? Наш диалог в ее гримерке перед зеркалом походил на прогон первой сцены из пьесы Теннесси Уильямса "Сладкоголосая птица юности", где голливудская звезда принцесса Космонополис допрашивает провинциального жиголо Чанса Уэйна. Его-то и должен был сыграть Данила, а я лишь подавал за него реплики.

Я видел, как в зеркале постепенно молодеет ее лицо, как она возвращает себе черты той молодой и неотразимо опасной Шарлотты Рэмплинг, которую мы все помнили по "Ночному портье". В этом ее медленном преображении было что-то от тайного колдовства. И это тоже был своего рода театр, где властвовала личность, сама привыкшая выбирать себе роли и партнеров, сама распоряжаться своей судьбой, сама решать - быть счастливой или несчастной, красивой или уродливой. Передо мной была женщина, которая могла все! В кадр, где уже ждал полураздетый Данила, Шарлотта вошла уверенным строевым шагом дочери английского полковника. Ей не надо было ничего завоевывать, никого покорять. Главный трофей лежал у ее ног.

Это потом уже, когда я был у нее дома на рю Маклакофф, где все стены завешены картинами Бориса Заборова, она с грустной усмешкой призналась, что вздрогнула, когда увидела Данилу и Уршулу вместе.

- Они оба такие красивые, такие молодые... Я на них смотрю, а они на меня - нет. Для них я старая странная дама. И я сразу почувствовала себя, как говорят французы, "вне игры".

- Но все-таки в игру вступили.

- А что оставалось делать? Я же не могла запороть вам обложку.


Историческая вышла съемка. Профессионалы ее сразу оценили. Мне потом Данила рассказывал, что решающим аргументом продюсера в его приглашении на главную роль в фильме "Духless" стала именно обложка "Citizen K Россия". В последний момент она легла на чьи-то начальственные столы, нейтрализовав все сомнения по поводу кандидатуры Козловского. Что-то и вправду у них там с Шарлоттой щелкнуло: неожиданный поединок одного из самых загадочных мифов западного кино и неотвратимой, как возмездие, юности.

...И вот спустя четыре года опять Париж. Только теперь уже сам Данила в роли звезды. За плечами несколько главных ролей в серьезных, высокобюджетных фильмах. Заманчивые предложения. Он теперь нарасхват. На фотосессию для "Сноба" он сумел выкроить в своем расписании всего два дня. Знаю, что у него много планов. Из самых ближайших: сразу после Парижа он отправляется в Нью-Йорк, где хочет всерьез заняться своим английским. И даже уже оплатил школу. В его новеньком "лендровере" цвета металлик гремят из всех динамиков эпохальные голоса Синатры, Джина Келли, Тони Беннетта. Он мечтает о музыкальном спектакле, поставленном специально для него. А еще его герой - Рудольф Нуреев. Он бредит им с тех пор, как узнал историю великого невозвращенца. Данила живо описывает мне последний кадр еще не снятого фильма. Как в последний момент в аэропорту Орли Нуреев сбегает из-под надзора двух гэбэшников, как он прыгает через все турникеты и ограждения и с криком бежит, бежит, бежит... Я хочу увидеть это кино, хочу, чтобы он сыграл этот побег, этот бег на разрыв аорты, этот его крик и прыжок в неизвестность. Впрочем, почему в неизвестность? Мы-то уже знаем, что в известность, в славу, в бессмертие.

Совсем недавно лицо Козловского с насупленными бровями красовалось на фасаде кинотеатра "Октябрь", где шел новый блокбастер "Шпион", а скоро в прокат выходят два новых фильма: "Духless" и "Легенда", и там у него тоже главные роли. Таких же молодых, горячих и готовых ко всему парней, которых принято называть "героями нашего времени". Впрочем, в "Легенде" - это скорее время прошедшее. Семидесятые, брежневский застой, эпоха наших главных хоккейных битв и побед. Данила играет легендарного Валерия Харламова. В общем, неспроста мы вытащили его на террасу Le Bristol. Медиа должны уметь вычислять звезд заранее. Если все сложится правильно, быть Даниле Козловскому главным героем российского экрана в этом десятилетии.